1990 – 93 г.г.

2 мая 1991 года приступ музыкального энтузиазма настиг отцов-основателей на узенькой тропинке, по которой они катили тачку с навозом для своих удойных грядок. В этих экстремальных и далеко не романтических условиях больные головы исторгли идею диска «О любви в городах». Идея была мощная. Эдакая Сюита Пространств (если не запарю, то допечатаю потом сценарий для первой песни). Очередной штурм на хате у Лёлика завершился написанием приятной мелодии на основе исходной ГОвской и кучей интересных инструментальных лаж (они доминируют в записанном материале группы того периода). История создания идеи альбома хорошо отражена в хохме «Как ночные директоры музыку пишут (оптом)».  
После неминуемого, с таким гнилым подходом, фиаско с записью программы (да и песен набралось не густо) наступил период написания множества песен в новейшей стилистике, которая полноправно именовалась самими авторами как «маразм» (а что это может быть ещё, если творения посвящались деду Пахому – неуловимому трактористу, лазоревым трусам друга, пастушке, которую всю песню пытается соблазнить и изнасиловать некая метафизическая сущность, погранцу Рашиду, который не может уйти с поста в туалет и прочая всякая ет цетера).  
Учебный год 1992 – 1993 был годом упадка творческой активности к нулю. Разнообразие внесла весть о близящемся Школьном Конкурсе Авторских Произведений (походу только явный петух мог придумать такое название). Подготовка к ШКАПу выразилась в написании очередного кулька небезынтересных инструменталов, а само выступление увенчалось дипломом второго места за композиторство, первое место в номинации – группа «Конструктор Шмякин» (О, Господи!).  
Последовал панк-период у Го ( программы «…и ничем меня не смыть», «Оркестр одиноких сторожей деда Анания» якобы под вывеской «Лонг Джон Гоблин» и «Собачьи Говна») и период ковыряния в носу у Рэ. Группа мистифицировала заинтересованных хохмами о собственных выступлениях в мифическом шоу «Вечера Петрухи Косячкова».  
Весной убавляется поток трёхаккордных песен у Го. Группа, по прежнему находясь в эмбриональном состоянии меняет название на «Ночной Директор» и развивает эстетику сторожизма. Повторно выступает на конкурсе ШКАП и заваливается, (все передовые места достаются малолетним исполнителям разухабистых детсадовских частушек) и рожают идею диска о детстве «Детство сторожа Вавилки». Новый стиль захватывает умы, звать его «пространственное барокко» и он тесно увязан с a-la русскими народными мелодиями. В прекрасном далёке мерещился непроспавшемуся Го немыслимый без новых звучаний диск «Мириадол», который, подобно поэзии ранних символистов обязан был воздействовать на сознание слушателя в прямом смысле этих слов или хотя бы рисовать в воображении слушателя не те картины, которые получится а вполне конкретные, вот мол дерево мимо проплыло и проч.

<< назад